|
В. И. Шубин
МЫСЛИТЕЛИ ХХ ВЕКА
ВАЛЕРИЙ САГАТОВСКИЙ – РУССКИЙ ФИЛОСОФ И ПОЭТ
( к 70-летию со дня рождения)
Период
активного научно-философского и поэтического творчества Валерия
Николаевича Сагатовского падает на последнюю треть ушедшего и
начало настоящего века. Старшему поколению философов имя это
хорошо известно. Педагог с длительным стажем работы, активный
участник научных конференций, автор более чем 300 научных
публикаций, как в виде статей в солидных сборниках и журналах,
так и монографий – такие личности, наделенные творческим
горением, незаметными быть не могут. Может быть, самым ярким в
интеллектуальной биографии В.Н.Сагатовского является не
послужной список: ассистент – доцент - профессор, или: кандидат
наук - доктор философских наук, а именно монографии и
поэтические сборники. Степени и звания не улучшают человеческих
качеств, а лишь свидетельствуют о деловом успехе, в то время как
монографии и сборники стихов – индикаторы духовной синергии
личности. По ним мы и будем судить о мыслителе и поэте.
Вот как сам Валерий Николаевич пишет в книге «Русская идея» о
своей духовной эволюции: «Развитие мое было в чем-то достаточно
типичным для недобитого и адаптировавшегося потомка
интеллигентов, а в чем-то и нетипичным, ибо я никогда не был
образцовым марксистом, ни последовательным диссидентом, ни
просто карьеристом и обывателем… Я родился в 1933 году в
Ленинграде. Оба мои родителя окончили Ленинградский университет.
Предки по отцовской линии – Сагатовские и Архангельские –
принадлежали к духовному сословию. Сагатовский – фамилия западно
- славянская («сагатий» по-чешски означает достигать). Мне
известно лишь то, что прадед и дед Сагатовские жили в
Саратовской губернии (откуда мой отец приехал в Петроград) и
были православными священниками. Предки по материнской линии –
Лукины и Кольцовы – коренные петербуржцы. Прадед Лукин был
настоятелем Митрофаньевского собора, дед – офицер, участник
русско-турецкой войны 1878 года, потом служил в министерстве
земледелия. Отец бабушки Терентий Кольцов женился на кавказской
княжне … вопреки воле ее родственников. Среди других наших
родственников были и кадеты и комиссары, но большая часть после
революции пошла по бухгалтерской стезе. Бабушка по отцовской
линии, хотя и была попадьей, оказалась атеисткой и
революционеркой. Бабушка по материнской линии, напротив, не
скрывала своего отрицательного отношения к советской власти.
Отец был членом Компартии и думаю, что, во всяком случае, на
первых порах, искренне разделял коммунистические убеждения. Мать
больше жила внутренней жизнью, в суждениях была сдержанна, но
восторга перед окружающей нас действительностью явно не
испытывала. Я по своему складу больше пошел в материнскую родню.
В 1955 г. окончил философский факультет Ленинградского
университета и уехал работать учителем в Горный Алтай. С 1959 г.
по 1977 г. преподавал философию в Томске. Там защитил
кандидатскую и докторскую диссертации. Потом, пройдя по
конкурсу, переехал в Симферополь, где также преподавал
философию. В 1993 г. вернулся на родину в Санкт-Петербург, так
как не мог смириться с проживанием «за рубежом» в качестве
«мигранта – москаля». В 1961 г. вступил в КПСС и оставался в ней
до ее роспуска. Вступил без особого желания, но это было
условием работы в качестве преподавателя философии, а иной
участи я себе не представлял. … А вот не выходил из партии
вполне сознательно, считал недопустимым бежать с тонущего
корабля.
Был ли я марксистом? Да, поскольку не сомневался в абсолютной
правоте 11-го тезиса Маркса о Фейербахе, где речь идет о
необходимости изменения мира; не сомневался и в праве на
революционное изменение действительности в соответствии с
приговором высшей инстанции – человеческого разума. Нет, ибо
никогда не признавал учения о классовой борьбе и сведения всех
человеческих проблем к социально-экономическим отношениям.
… Был ли я коммунистом? Да, ибо верил в те идеалы коммунизма,
которые противостояли буржуазно-мещанской реальности. Нет, ибо с
детства не верил в то, что реально происходило в нашей стране, и
в день смерти Сталина не плакал.
… Чувствовал ли я себя русским в душе? Да – в своих стихах, в
проявлениях своего характера. … Русская природа, русское
искусство и воспоминания детства спасли русскость моей души.…На
уровне рассудка же я был вполне космополитичен.
Лед начал подтаивать в моем сознании где – то с начала 80- х
годов. Я стал задумываться о действительной природе религии, о
необходимости абсолютных ценностей как основы человеческого
мира, о скоропалительности 11-го тезиса Маркса о Фейербахе и
т.д. В общем, начался дрейф в сторону консерватизма.
Но перестройку я встретил тоже достаточно типично для советского
«образованца»: с розовыми надеждами. … Резкий перелом произошел
где-то к 1990 г. … Ясно увидел одну и ту же – не приемлемую для
меня – бездушную суть за двумя личинами: «антирыночного
марксизма» и «рыночного антимарксизма». Позднее всего, как ни
странно, окончательно дошло до меня, что такое партийная
номенклатура – только после августа 1991 г….
Впервые открытыми глазами, не охраняя сердце от пронзительной
боли, взглянул я на то, что сделали и продолжают делать с моей
страной, с моим народом. И благотворное чувство сопричастности к
Родине смыло в душе всю накипь, все искусственные
рационалистические построения».(с. 213-216).
Эти исповедальные строки написаны в 1994 г., в послесловии к
упомянутой книге «Русская идея. Продолжим ли прерванный путь?»
(Санкт-Петербург, «Петрополис», 1994). Именно в этот поздний,
как и у Канта, период В.Н Сагатовский публикует свои самые
оригинальные научно-философские труды, которые, несомненно,
оставят заметный след в русской философии. Вообще-то и 60–80-е
годы были творчески активными, особенно в сибирский период,
когда вышла монография о систематике философских категорий и
целый ряд научно-популярных книг: «Вселенная философа», «Весы
Фемиды и суд совести», «Мгновенно-вечный мир души». Но
оригинальные монографии, делающие честь русской философии, все -
таки появляются в последнее десятилетие.
Кратко о книге «Русская идея». Это в полном смысле слова
произведение и философское и гражданско-патриотическое. Автор
прослеживает истоки русского национального характера и
анализирует сущность русской идеи. Здесь нет ни грани
национализма. Судите сами:
« Русская идея дает Ответ на Вызов современности. На тот Вызов,
который бросают выживанию человечества глобальные проблемы
мирового сообщества. Этот Ответ заключается в принципиальной
мировоззренческой переориентации. Эта переориентация состоит не
в голом отрицании ключевых ценностей Запада и Востока, но в
творческом синтезе их лучших сторон, как моментов нового
целостного мировоззрения. Именно такого мировоззрения
катастрофически не хватает как доминирующей в мире
индустриальной цивилизации, так и нам – россиянам – в выборе
своего пути. В чем же существо этого мировоззрения?
Это мировоззрение антропокосмическое по своим основаниям,
ноосферное по своей устремленности и православнохристианское по
преемственности духовных традиций.
Антропокосмизм говорит о единстве человека и космоса, а не об их
чуждости и противостоянии друг другу; он видит человека не как
центр мира, но как его органическую часть, ответственную за
становление мирового единства. Ноосфера есть такое состояние
становящегося мирового единства, в котором совместное
оптимальное взаимодействие всех уровней бытия достигается с
ответственным участием человеческой деятельности, разума и
сердца. Православие наиболее последовательно проводит
христианские идеи любви и соборности, идущие на смену похоти и
власти, вражде и разобщенности.
В основе этого мировоззрения лежит цепочка ключевых ценностей,
которые одновременно являются категориями, раскрывающими
существо русской идеи: Соборность – Всеединство – Софийность –
Общее дело – Ноосфера.
Соборность конкретизируется во всеединстве и софийности. Вместе
эти три категории обосновывают идеал Общего Дела, который
предстает как созидание ноосферы.
… В основе русской идеи лежит соборность, в которой
взаимодополняют друг друга ценности свободы (Запад) и единства
(Восток) и преодолеваются крайности воли к власти (примат
человека над миром) и ухода, слияния с Абсолютом (примат мира
над человеком). Гармонизация взаимодополняющих ценностей
осуществляется не на основе рационального решения
(«общественного договора»), но на основе любви, как изначально
присущего человеку сердечного принятия Другого (Ты) и Целого
(Мы).
Всеединство выступает как такое состояние мира и человека, в
котором воплощается идеал соборности. Мир и человек предстают
как становящееся всеединство, где осуществляется гармонизация
единого и многого, преодолеваются крайности тоталитаризма и
индивидуализма. По отношению к другим культурам всеединство
проявляется как всечеловечность, открытость иному.
Софийность характеризует путь достижения всеединства через
взаимодополнительность внутренних тенденций мира к соборности,
его духовной основы («замысла Бога о мире») и человеческой души,
синтонной, настроенной в резонанс с этим мировым замыслом. Здесь
преодолеваются крайности забвения себя в мире (абсолютизация
трансценденции) и навязывание миру только своих проектов бытия
(абсолютизация экзистенции).
Общее дело – это такая цель и организация человеческой
деятельности, в которой преодолеваются крайности пассивной
созерцательности (абсолютизация чисто духовного отношения к
жизни) и функционального «бизнеса» (абсолютизация прагматической
деловой активности) и деятельность становится «внехрамовой
литургией», т.е. не просто способом удовлетворения растущих
потребностей, но созданием Храма в этом мире, где все
участвующее в соборном и софийном Общем Деле становится святым и
самоценным.
В Общем Деле проявляется та целостная характеристика русской
идеи, которая была дана И.Ильиным: «Русская идея есть идея
сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца созерцающего свободно и
предметно и передающего свое видение воле для действия и мысли,
для осознания и слова».
… Таким Общим Делом для современного человечества является
создание ноосферы, где люди сознательно переходят от идеологии
максимализма (обществу побольше взять от природы, личности – от
общества) к идеологии оптимума – гармонического совместного
развития, со-творчества личности, общества и природы. В идеале
ноосферы преодолеваются крайности традиционного общества, не
способного взять на себя ответственность за окружающую среду, и
индустриальной цивилизации, насилующей эту среду во имя
собственной суетности. В ноосфере органически взаимодополняют
друг друга культура ( как реализация жизненных смыслов, высших
ценностей) и цивилизация ( как «технология» этой реализации) при
определяющей роли культуры.
… Таким образом, русская идея представляет собой определенную
мировоззренческую установку, дает доминанту
духовно-практического отношения к миру с позиций соборного
идеала мироустройства, общества, человека и человеческой
деятельности. Суть этой установки – созидательная любовь к миру
(мир – наш Дом и Сад), а не уход от якобы иллюзорной реальности
и не одержимость «похотью власти». Не гигантская фабрика, не
биржа, не комплекс развлечений, но Дом, как Храм в мировом Саду
– таков наш идеал.
Исторически русская идея возникла как творческий синтез лучших
идей Нового Завета (православия), здорового языческого начала
русской души… и антропокосмических тенденций современной науки.
И по генезису, и по направленности, и по значению она не есть
нечто узко-национальное, тем более националистическое
(«шовинистическое», «великодержавное»), но обладает
всечеловеческим характером. Эта идея необходима и для всего
человечества, ищущего выход из тупика, куда завела его
индустриальная цивилизация Запада, выдающая себя за воплощение
общечеловеческих ценностей…» (с. 163-166).
Такова вкратце суть русской идеи, изложенная Валерием
Николаевичем. Спрашивается, что тут непонятного и что тут
великодержавного?! Все мировоззренческие и гражданские
размышления автора характеризуются панорамным подходом, ибо
Родина вписывается в круг глобальных проблем, без решения
которых исчезнет и она сама. Русская идея – гражданский аспект
антропокосмического мировоззрения, которого придерживается
Сагатовский В.Н., и которое получило свое систематическое
обоснование в его работах 90-х годов. Имеется в виду его
авторский курс «Философия развивающейся гармонии»: часть
І – Философия и жизнь. СПб, 1997; часть
ІІ – Онтология. СПб, 1999; часть ІІІ – Антропология.
СПб, 1999. Это – цельная философская доктрина. Невольно
напрашивается аналогия с «Энциклопедией философских наук»
Гегеля. Подробный анализ философской системы Сагатовского В.Н.
будет дан в настоящем альманахе, но сейчас хотелось бы
подчеркнуть следующее: авторский курс Сагатовского В.Н.
«Философия развивающейся гармонии» представляет собой
оригинальную и хорошо обоснованную, т.е. систематически
изложенную мировоззренческую концепцию, которая в процессе
своего опредмечивания может стать продуктивной как для
формирования личности, ее духовного потенциала, так и для
преодоления социальных тупиков, отягчающих существование
современного социума. Это не просто предупреждение о грозящей
катострофе, но и поиск путей избежать ее. В этом смысле
философская доктрина Сагатовского В.Н. избегает крайностей
интеллектуализации, т.е не оторвана от жизни, а пронизана
конструктивным подходом, нацеливает на преодоление губительных
тенденций современной цивилизации. Глубокий теоретический анализ
во имя жизни – вот что отличает работы Сагатовского В.Н. И это
характерно как для «Русской идеи», так и для всех трех томов
«Философии развивающейся гармонии», а также и для последней
опубликованной книги: «Есть ли выход у человечества? (критика
образа жизни)».[ СПб, «Петрополис», 2000.].
Интеллектуальные усилия автора «Философии развивающейся
гармонии» и данной книги направлены на выработку мировоззрения
для ХХІ века. Ибо прежние
мировоззренческие системы, тяготеющие или к власти над миром,
или к уходу от мира показали свою несостоятельность. Последнее
проявляется как в росте бездуховности, так в нарастании
(количественно и качественно) глобальных проблем. Как их решить
и возможно ли? Позиция автора следующая: « Выход, в принципе,
есть. Но возможен ли он реально?» (с. 140). Любые проекты выхода
из кризиса окажутся утопиями, если цивилизация не перейдет в
своем образе жизни к новым ценностям. Пока же ее жизнь,
переходящая в агонию, зиждется на антиценностях. В этом плане
очень интересны и убедительны сопоставления ценностей и
антиценностей на стр. 143-145 данной книги. Автор пишет:
«Разумное устройство общества, позволяющее более успешно
преодолевать рассмотренные выше противоречия, может иметь разные
наименования – от ноосферы до коммунизма ( в духе, скажем, его
понимания у И.Ефремова) или даже « социализма с человеческим
лицом» (с.140). Но как реализовать этот идеал? Ответ автора
таков : «Итак, предельно краткая характеристика тех условий, без
которых идеал остается благим пожеланием:
1.
Реализация его, прежде всего, через те проявления,
которые напрямую отвечают интересам тех, кто готов честно
трудится. Это означает обеспечение нормального уровня жизни,
образования, здравоохранения, защиты от преступников и т.д.
2.
Сведение к минимуму возможностей паразитической
посреднической деятельности, добиваясь того, чтобы, снова
вспоминая афоризм академика Федорова, рыба принадлежала тем, кто
ее ловит, а не спекулирующим удочкой и дающим разрешение на
пользование ей.
3.
Обеспечение стратегического руководства
созидательно-творческой направленностью жизни общества, что, в
свою очередь, должно стать гарантом подбора управленческих
кадров (продолжая зоологические сравнения, рыба не должна гнить
с головы).
Результаты первых двух пунктов могут быть устойчивыми
только при условии выполнения пункта третьего, что в истории
никогда еще как следует, не осуществлялось» (с. 141-142). Стало
быть, надежных гарантий реализации идеала все-таки нет и быть не
может. Ибо для этого нужна консорция единомышленников, которая
послужила бы кристаллизирующим началом нового, т.е. ноосферного
или антропокосмического мировоззрения, дающего ориентиры
принципиально нового отношения человека к миру. Все другие
исторически имевшие место формы духовности не годятся или
недостаточны для того, чтобы спасти человечество от катастрофы.
Конечный вывод автора не оптимистичен и не пессимистичен, а
именно реалистичен: «Но как это новое отношение к жизни может
стать доминирующим? Разумеется, сегодня для этого нет реальных
наличных условий. Нет этой консорции, а главное – нет
человечества, готового именно на таком пути искать решение
глобальных проблем. И тем не менее в принципе, такой выход
возможен. Почему? Во-первых, потому что он соответствует
позитивной стороне человеческой сущности: быть не властным
деструктором или ничтожным конформистом, но мудрым
совершенствователем. Во-вторых, потому что человеку присуще
свойство доопределять бытие: условия, которых сейчас нет, могут
и должны быть созданы» (с.147).
Насколько я знаю, В.Н.Сагатовский выпустил два поэтических
сборника: « Обрыв в голубизну». Симферополь, «Таврия», 1991; и
«В миру и дома», СПб, «Петрополис», 2001. В первом опубликовано
около 80 стихотворений, во втором, через 10 лет, около 90. Ряд
стихов В.Н.Сагатовского опубликованы в альманахах «Эйдос-1»,
«Эйдос-2», которые выходили в 90-е годы в Санкт-Петербурге, а
также в одном из выпусков настоящего альманаха. Кроме того, его
стихи органично вошли в книги Валерия Николаевича « Мир души
человеческой» и «Есть ли выход у человечества?»
Вот как пишет автор о себе как поэте в предисловии к первому
поэтическому сборнику: « Стихи я начал писать с 13 лет ( в 1946
году). В 17 лет поступил на философский факультет….Философия
стала моим основным делом. Но стихи продолжал писать, где бы я
ни жил – в Ленинграде, на Алтае, в Томске и, наконец, в Крыму.
Опубликовать их не пришлось ни разу. Но в них подлинная душа и
источник той философии и того мировоззрения, которое я
разрабатываю и защищаю. В философских работах излагаются
аргументированные и систематизированные результаты творческого
поиска. В поэзии – сам поиск, с переживанием возможных
альтернатив, противоречиями и обнажением той почвы, которая
заставляет искать истину и, в конечном счете, задает
направленность поиска и тот целостный настрой, который лишь
фрагментарно выражается в рациональных формулах» (с.2).
В первый сборник вошли стихи, написанные в период с 1949 по 1991
год и тематически сгруппированые в 7 разделов. Читая их,
нетрудно почувствовать, что это философ и сын России,
озабоченный ее судьбами. Во второй сборник – «В миру и дома» -
вошли стихи, написанные в 90-е годы. Также сгруппированы в 7
разделов; только здесь больше грусти, проще и строже стих,
глубже выражение чувств. И опять обратимся к автору, к
самооценке своего поэтического творчества, которая имеет место в
предисловии ко второму сборнику: « Для меня стихи - не словесная
игра… и не магические заклинания. Они для меня… - необходимое
выражение души: я их пишу только тогда, когда не могу не писать.
Это не стихи «о…» («природе» и т.п.), но именно выражение
глубинного мироощущения, фундаментального настроя на жизнь. И
суть этого настроя достаточно консервативна: любить Истину,
Добро и Красоту; ненавижу зло.… По своим убеждениям я –
антропокосмист. Сторонники этого мировоззрения хотят, чтобы весь
мир стал нашим Домом и Садом, и видят смысл человеческой жизни в
диалоге и сотворчестве Человека и Мира. И потому мой Дом – все
то, что стремится не к хаосу, но к гармонии, к «становящемуся
всеединству» (Вл. Соловьев) – в природе, в обществе… и в душе,
настроенной спонтанно с духом. Жизнь противоречива, и потому
стихи у меня очень разные по настроению» (с.3-4).
Что это так, можно судить даже по той небольшой подборке стихов
Валерия Николаевича, которые публикуются в данном выпуске
альманаха.
***
За туманом лодка-невидимка.
Ты близка мне, доля рыбака.
Лишь блеснет на миг в алмазной
дымке
Огонек морского маяка.
Я и сам подобен рыболову:
В тишине, в безбрежности, один
Я ловлю неведомое слово
В глубине неведомых
глубин.
***
Золотая луна мне
светила в окно.
Все, что было, прошло, миновало
давно.
Я не верю в людей, я не верю в
мечту,
И на женскую слеп я теперь красоту.
Верю я лишь в тебя, о, Природа моя.
Ты одна не обманешь, не выдашь
меня.
Я лечу свои раны, впивая душой.
Этот солнечный красок и звуков
прибой…
В сладкой дреме спокойно. И в доме
темно.
Только светит луна золотая в окно.
***
А я, слава Богу, в России.
Я все же вернулся домой –
В родимые чащи лесные
С озерной спокойной водой.
Я этого мига дождался –
Могу полной грудью вздохнуть.
Я там, где мой путь начинался,
Я там, где мой кончится путь.
***
Вновь ландышей россыпи вешние.
Кукушкин отсчет в тишине.
Как в юности – вещее, вечное
Вдруг снова проснулось во мне.
А сколько осталось – не ведаю.
Но, видно, к концу я готов.
Не тешится сердце победами,
Не радует знаний улов.
И то, что манило надеждою
И в вере не знало преград,
Сменилося неизбежною
Горчащею правдой утрат.
И только одно не утрачено –
Все той же безбрежности зов.
Душой для него предназначенной
Ему я ответить готов.
***
Одно я понял совершенно точно,
Нелегкий путь земной свой соверша:
Изнашивается наша оболочка,
Но бодрствует бессмертная душа.
***
К вечеру поднялся ветер.
Синее небо темнело.
Снег на опушке казался
Бледным и сумрачно-белым.
Я вспоминал неудачи.
Я проклинал осторожность.
Все, что тогда миновало,
Вновь возвратить невозможно.
Вот зачинается вьюга,
Крутит глухая поземка.
В ночь растворяется ветер
Шепотом, шелестом ломким.
Зимы минуют и весны,
Кончится проблеск сознанья.
Вновь я исчезну в неясной
Смутной тоске мирозданья.
Видно и правда, что стало
Гордости меньше, чем прежде.
Верю я двум только чувствам:
Верю любви и надежде.
Романс
Ах, зачем, для чего я увидел тебя,
Для чего я глаза эти темные
встретил?
О, несчастный мой жребий: так
сильно любя,
Не найти никого, кто бы мог мне
ответить
На любовь ко всему, что под солнцем
цветет,
На любовь мою к звездам и звездному
взору –
Неужели никто, никогда не поймет
Меня сердцем своим, и без слов и
без спора
Будет также любить этот мир и меня
И дышать этим ветром свободным
дыханьем?
О, глаза мои темные, радость моя,
Неужели и ты принесешь мне
страданье?
Неужели опять в эту осень пойду
По холодному жнивью на кромку
заката
Одиноким увидеть глухую звезду –
И никто не окликнет в пути без
возврата…
Філософія.
Культура. Життя. вип..18, Дніпропетровськ, 2002.
|
